Cафар, 58 - 13 мая 2014 13:30

То есть, если узнать правду, хоть в чём - это победа, удача, и, если смотреть на удачу сквозь волны собственной ненависти способен, то через некоторое время становится понятна причина, по которой в античности среди удачливых был столь популярен следующий сюжет. Мужик умирает, его, понятно, закапывают, сверху кладут надгробную плиту. На этой плите, пока вокруг стоят пришедшие на похороны, "безутешно" рыдает его овдовевшая жена. Но вот пришедшие на похороны расходится, и вдова сразу же, причём непосредственно на плите начинает трахаться с тем, кого умерший считал другом. И что в этом сюжете с точки зрения бытовой красивого? Представляете, в последние мгновения, так скажем, жизни узнаёшь, что был ну полный придурок, раз угождал жене, которая, оказывается, была неверна, и до, и после, и во время, а за друга почитал предателя? Ну, не придурок ли? Да, с точки зрения бытовой сюжет неприятный: лучше, казалось бы, уйти окончательно так об устройстве жизни не поняв ничего. Но с точки зрения жреческой, учитывающей неоднократность жизни, ситуация прекрасна, потому что у умершего, увидевшего жену такой, какова она есть, появился шанс назвать вещи своими именами, прежде всего о себе, и в следующем рождении, если и не приподняться, то хотя бы не опуститься. Понятно, что этот сюжет низам не известен, а удачливым известен, и весьма.
Вызволяющемуся человеку необходим островок правды, минимум такой, чтобы хотя бы одна нога могла уместиться. Но Мыколе врала жена, врали и знакомцы, на которых так странно поглядывала его жена. А вот при расстреле Мыколы партизаны вещи называли своими именами: скот - это скот, скотов во время войны расстреливать надо. На эту правду можно опереться. Поэтому Мыкола кровно заинтересован, чтобы его расстреляли правильно. Чтобы быть расстрелянным правильно, он должен помочь партизанам, его расстреливающим, чтобы они были в ясной памяти и здравом уме - чтобы образуемый ими коллективный разум был мощнее - к нему, коллективному разуму, Мыкола и сможет присоединиться на условии, что будет честен.
Вот если бы Мыкола врал партизанам до конца, то они бы, засомневавшись, улетели, то есть умственно ослабли, и не могли бы организовать с расстрелянным коллективный разум. По собственной вине Мыкола не смог бы довершить своё задание на жизнь, и в следующей жизни, возможно, был бы не человеком, а каким-нибудь червяком. Или глистом - в чьей-нибудь жопе.
Вот с точки зрения масштабной, с учётом череды жизней, что для антисталиниста лучше: умереть от старости в окружении себе подобных антисталинистов или быть расстрелянным товарищами? Если перед расстрелом признаешься в своём скотстве, то расстрел товарищами обещает следующую жизнь не хуже, а на пределе честности, возможно, даже лучше. А если, наоборот, умирать среди себе подобных антисталинистов, которые всю жизнь только и делали, что изощрялись во вранье, означает, что и на поминках они о тебе, покойном, будут, как принято, говорить или хорошее или ничего. А это только враньё. И родишься глистом в жопе.
Повторимся: самое большое благословение для антистали это, чтобы его, подлеца, расстреливающие, образовывали с ним коллективный разум. Ради этого перед смертью нельзя врать и иметь тайн. Ещё хорошо бы, чтобы по твоей могиле прошли строевым шагом, именно строевым, ибо строевой шаг сплачивает в коллектив, а это шажок в сторону повышения мощи коллективного разума. Бабы и женоподобные полагают этот строевой шаг проявлением неприязни, но так это лишь отчасти, а в глубине - это товарищеский дар уже расстрелянному. И этот строевой шаг поверх могилы такая же обязанность настоящего человека, как и залп над могилой действительно героя.
Ну и последний из вопросов, заданных в начале ролика. Мыкола и его аналоги, а их в мемуарах описано немало, перед тем как получить пулю, то, что они - скоты, и всю дорогу под людей только кривлялись, завещали сообщить не жене, и не детям, а мужикам из своего села. Кривляющиеся под людей Мыколы, всю дорогу ещё и изображали, что им с женой повезло, что-де она тоже человек. Можно обмануться, что он действительно ценит свою жену. Ценит, а не упорно кривляется перед соседями. Но на краю могилы перед расстрелом выяснялось, что он вполне отдавал себе отчёт, что врёт окружающим, подставляет им подножку, а жену всё время считал дерьмом, но этого не говорил - боялся её, плюс ненавидел сказать правду другим. Вполне понимал, что товарищество по сравнению с его бабой имеет приоритет - потому что товарищество красиво и чревато подвигом.
И то, что просил разыскать мужиков из села и им рассказать, понятно: партизаны строевым шагом по могилам предателей ходили не всегда, а односельчане, глядишь, яму разыщут и сообща, именно сообща, вобьют в неё осиновый кол. Очень важно понимать, что антисталинисту забьют осиновый кол не за то, что он как антисталинист врал, и тем окружающим гадил. Осиновый кол вбивают как бы в благодарность, что хоть перед смертью сказал правду. Осиновый кол - это помощь закопанному, помощь остаткам его жизни войти в коллективный разум на теме оценки его жизни - а это основа сообразить более значимые темы необходимые для возможности следующего человеческого рождения.
Пройти строевым шагом по могиле, тем выражая истину, есть возможность не везде. К примеру, изовравшегося Солженицына закопали на кладбище, густо утыканном надгробными камнями. Если бы Солженицын хотя бы умирал правильно, перестал бы врать, то ему бы загнали осиновый кол в могилу. Но не загнали. Из этого видно, что жизнь у него не состоялась. Он профукал свою жизнь полностью.
Ну, все эти строевые шаги и осиновые колы для него, а для нас что?
Алексей Меняйлов
Партизанская правда партизан

• 
• 
•