BossaNova, 51 - 23 апреля 2010 18:25

ГЛУПАЯ ГУЛЯ, или Дом как парад

(публикуется по просьбе Алены)

"В доме тогда хорошо, когда им занимаешься", - рассуждала сама с собой Гуля, вычищая очередную, пятую за сегодня кастрюлю. "Тогда уют, и чистота, и светло. А если как эти..."

"Этими" были Арефьевы - Гулины соседи. Ленка Арефьева, выскочившая замуж в восемнадцать лет за Гулиного одноклассника Мишу Гадлова и заставившая его сменить фамилию, поселилась за Гулиной стеной и нахально заходила иногда - как она выражалась, "по-соседски". За солью, молоко парное предложить - родители возили ей из деревни - и просто так, потрепаться про бабью жизнь.

- Я по-соседски, - в очередной раз сказала она однажды утром четыре года назад. И тут же добавила:

- А у нас ребенок будет.

Гуля тогда, помнится, охнула - и выронила сковородку с горячими оладушками, которые так и посыпались ей на голые ноги. Ленка подскочила их собирать, собирала в голубой мятый передник и приговаривала:

- Гулюшка... как же ты так... Гулюшка...

Волосы у нее на макушке светились - наверное, от радости. Еще бы: ребенок будет! Гуле уже тогда было двадцать шесть, и не было у нее ребенка - а как хотелось! Странный народ эти мужчины: вот квартира, вот уют, никогда ни один пирожок не пригорел, ни одно яблочко не завяло... Казалось бы: заходи, живи и радуйся. Ан нет, разошлись женихи по другим улицам, один Миша-сосед остался - да и тот женился на Ленке.

Сказать по правде, Гуля и сама была бы не прочь выскочить за него замуж, пускай и в восемнадцать, что такого. Да только никогда он на нее не смотрел - видно, гордый больно со своим наполеоновским ростом, почти на голову ниже Гули... Ленка-то тоже не маленькая - но она же худющая!

"Как моя корова", - сказала про нее со злости Гулина тетка Олимпиада, увидев Арефьеву на улице.

"Хорошо было бы с Мишей, - думала Гуля, - спокойно. Руки золотые, всю мебель в квартире сам выстругал. Я бы тоже ребеночка родила..."

Когда Ленка после родов не смогла подняться, Гуля в первый раз заглянула к ним. И сразу охнула:

- Ну и грязь...

Миша вышел к ней из ванной и уставился глазами в давно немытый пол:

- Извини... Тебе чего?
- Да я вот... Ленку проведать. По-соседски, - вспомнила Гуля. И добавила:
- А может, вам помочь чем? Полы помыть... или...
- Не надо, - мрачно выговорил Миша. - А Лена спит сейчас. Потом зайди.

Потом она постеснялась, да и дел своих было много: надо было закрывать компот из черешни; да еще дядька из деревни приехал, привез первые травы на засолку.

- У тебя отпуск? Поедем на недельку к нам, - предложил он. - Липа дом хочет покрасить, а я, сама знаешь, какой маляр.

Гуля поехала. Дядин грузовичок потряхивало на пыльной дороге, белые Гулины коленки прыгали туда и сюда.

- А что это Мишка-то не поздоровался? - неожиданно спросил дядя.
Гуля вытаращила глаза:

- Не зна-аю!... А когда это?
- Да сегодня. Я в подъезд вхожу - и он мне навстречу. Говорю: "Здравствуй, Миша!" А он косо глянул - и молча пошел.
- У него жена болеет, - сказала Гуля. - После родов ноги отнялись, представляешь?
- А ребенок-то живой?
- Живой, что ему сделается... Мальчик, Сереженька. Четвертый месяц пошел...
- Гляди-ка... Ты бы помогла чем, а?
- Да хотела... Что-то он на меня так буркнул тоже - я и ушла. Чужие люди, у них своя семья. Ну что я полезу?

Дядька вздохнул, помолчал. Впереди показалась деревня. Тетя Липа уже кричала что-то им от забора...

А еще через месяц Ленку увезли в Москву - лечиться. Миша отвез Сереженьку к теще и стал совсем бирюком. После работы приходил домой и валился спать. Однажды Гуля столкнулась с ним у подъезда. Миша тащил костыли, какую-то большую коробку, а еще на среднем пальце левой руки у него висела растрепанная оранжевая сетка, из которой уже грозилась вывалиться серая буханка.

- Ой, - сказала Гуля - и подхватила буханку. - Давай помогу.
- Спасибо, - сказал Миша. - Зарплату сегодня дали. Вот купил тут всего...

Они поднялись на свой четвертый этаж. Миша поставил коробку на пол, прислонил к стене костыль и стал доставать ключи. Гуля молча держала сетку и буханку и смотрела на него.

- Спасибо, - повторил он. - Если хочешь... это... зайди?
- Давай, - неуверенно сказала она. - Могу ужин... голодный?
- Д-да, - он слегка улыбнулся из-под чернющих усов. - А ты?
- Ну... немножко.

И она сходила к себе за мясом и луком, и сварила суп, и нажарила вкусных драников, и быстро-быстро нарезала салат. По арефьевской квартире разлился умиротворяющий аромат домашнего обеда.

- Давно так не пахло, - признался Миша. - Хорошо, что ты...

И замолчал. Гуля смотрела на него и почему-то вспоминала, как по вечерам через стенку слышался приглушенный топот босых Ленкиных ног, и горячие вздохи - все вперемешку со звоном ложек о тарелки, со вскриками: "Ой, сгорит!..", все под один и тот же аккомпанемент нежноголосого испанского певца - Гуле все хотелось узнать, как его фамилия. Уж больно хорошо поет. Дядька потом ее просветил...

- Миш, а этого... Глесиса... нельзя завести? - робко спросила она.
Арефьев сначала не понял, что она имеет в виду, подумал, вспомнил. Пробормотав: "А, Иглесиаса...", изменился в лице, уголки губ поползли вниз.

- Нет, - тихо проговорил он. - Это Лены кассета, я ей в Москву отдал.
- Как она, Миш? - участливо, как ей казалось, спросила Гуля.
- Ничего, - он дернул плечом, словно отстраняя кого-то, подошедшего сзади. - Ну... Ты же знаешь, наверное?
- Ничего я не знаю, - удивилась Гуля. - Откуда?
- Я думал, знаешь... Инвалидность ей дали. Вот костыли купил...
- Да, - сказала Гуля задумчиво. - Дела... Вот теперь тебе и с маленьким, и с ней возиться... Теща, наверное, поможет?
- Чего теща, мы сами справимся, - сказал Миша. - А что такого?
- Да нет... неуютно просто будет, наверное. Она и раньше-то...

[B](Окончание - в комментах)[/B]